Книга Deja Vecu [Уже пережитое] - Георгий Евгеньевич Кузьмин

а после и моё тело вернулось в распоряжение.

Как говорится, «Падали, знаем!».

Не желая больше терять времени на рассусоливание и ненужную рефлексию, я открыл глаза.

– Пустота меня засоси, вот я попал! – вдыхая раскалённый воздух, я приподнялся на руках, упираясь в горячий песок. Впрочем в песке были не только руки, но и все остальные не менее важные части моего бренного тела. Теперь я мог по праву сказать: «Я по уши в песке».

Отряхиваясь от мерзкого колючего песка, который сумел попасть буквально во все складки одежды, я встал и осмотрелся вокруг, с ужасом приходя к одному простому умозаключению – я в пустыне. Причём пустыня была не совсем обычная: небо переливалось разноцветными изгибающимися полосами света, словно северное сияние в ночной Арктике, и в то же время песочек жарился не одним солнцем, как положено нашей родной планете, а целыми двумя.

Решив, что разобраться в этих странностях сейчас не смогу и данную среду нужно принимать как должное, я двинулся вперёд, укрыв голову пиджаком. В каком направлении двигаться, мне неизвестно, но из всех историй про пустыню я знал, что без воды и тени (как можно добиться тени от двух солнц светящих с разных сторон?) стоять на месте непростительная роскошь.

После часа блуждания в поисках сам не знаю чего, моё порядком пропеченное тело начало ломить от такой «жаровни». Шаг заметно замедлился, голова тяжёлым мешком падала на грудь, а вместе с ней и все мысли становились тяжёлыми и еле уловимыми. При таких слагаемых итоговая сумма вывелась сама собой – на очередном шаге моя нога скользнула по бархану, и не сумев справиться с собственным равновесием и силой притяжения, я кубарем покатился вниз. С бранным сопровождением и тщетными попытками зацепиться за предательский песок, я достиг дна песчаной ямы.

– Твою мать! – я почувствовал, что моё тело медленно утягивается мерзким зыбучим песком. Пытаясь успокоить своё дыхание, теряю драгоценное время, за которое тело успело почти полностью погрузиться в песчаную ловушку, оставляя мне в распоряжение только плечи с руками, ну и голову в придачу.

– Та-а-ак, главное не дёргаться и не паниковать. Что же делать? Что делать-то?!

На поверхности остались только руки и голова, а вязкость и не думала прекращать свой губительный ритуал. Ещё минута смертельного погружения и окончание будет поистине фатальным.

Неужели так нелепо закончится моя жизнь?

– Я вижу, ты совсем увяз, – раздался спасительный голос, пока его хозяин накрывал меня своей тенью.

– О, Боже, помогите! Помогите, пожалуйста!

– Да не ори ты! Вообще-то, это смертельно опасно находиться под такими солнцами с голой головой. Пока ты барахтался, ты свой пиджак обронил, кстати.

Он издевается? Я тут вообще-то погибаю от более явной опасности, чем солнечный удар.

– Помогите мне!

– Ладно-ладно, – мне показалось, или в его голосе действительно есть нотки скуки? – Только не ори ты так.

В то же мгновение таинственный некто схватил меня за руку и с неестественной легкостью выдернул из коварных лап зыбучих песков. С минуту я ловил ртом воздух, благодаря невесть каких богов за песок, на котором безопасно просто лежать. Мой спаситель преспокойно стоял возле и наслаждался видом двух небесных светил.

– Спасибо! Спасибо вам, – облокачиваясь на руку, чтобы привстать и всматриваюсь в незнакомца. – Спасибо большое, вы просто спа… Макс?!

Это же Максим Фрунзин! Тот самый «тупик» в моём маленьком расследовании. Он возвышался надо мной всё в том же пиджаке с заплатками на локтях, в тех же очках, и с неизменным творческим беспорядком на голове. Откуда он тут взялся?

– Это сон! – догадка вылетела из меня сама собой.

– Молодец! Я уж думал, не догадаешься.

Теперь ясно, откуда взялись все эти природные аномалии и как собственно я сюда попал – элементарный обморок. Пока моя медлительная сообразительность расставляла кусочки пазлов на свои места, Максим помог мне подняться, и мы побрели подальше от злосчастной ямы.

– Странно, – чтобы занять нашу несуществующую прогулку, я решил рассуждать вслух. – Никогда не фантазировал о пустыни, тем более о неземной. Откуда только взялись такие образы у меня в голове?

– А почему ты думаешь, что это твои образы? – включился в разговор мой попутчик.

– Ну как же? Это же сон, а сон это синтез всего моего прошлого опыта и актуальных тревог. Конечно, подсознательные образы могут вылезти, но это первая пустыня в моей жизни.

– Знаешь, есть такая древняя религия, индуизм называется. Так там сон это нечто большее, чем в представлении западных культур. Засыпая, человек подключается к своеобразному всеобщему информационному пространству, где ему может явиться «истина».

– Вроде, как сон в руку, что ли? Или Менделеев со своей таблицей?

– Что-то вроде того, – кивнул Макс.

– Ну и где же мы сейчас по твоему?

– Не знаю… Может так выглядит время?

– Время?

– Ну да! Сам подумай – беспрерывная линия событий, где объективно ничто никогда не заканчивается и каждая малейшая частица этой величины в сущности является копией предыдущей. Вот и получается, что время это пустыня.

– Интересно, а почему тогда здесь два солнца и небо как на северном полюсе?

– Во все времена люди ориентировались по небу, но по космическим меркам это глубокий субъективизм. Нет у космоса никакого времени, это всего лишь огромная иллюзия движения, наверное, поэтому и здесь сплошная каша из оптических обманов.

– Ну ты прям как Святой Августин, ей богу! Такими размышлениями современную науку в тупик заведешь.

– Не понял…

– Если времени нет как физической величины, а есть только движение и наше восприятие его, то не существует и интервала между одним космическим событием и другим. Следовательно, всё происходящее в космосе это ничто, движущиеся в великом нигде, а взамен этого есть только глубочайшая неподвижная вечность.

– И что тебя смущает, Платон ты мой?

– Энергия. Она меняет картину бесконечного пространства, постоянно преобразовываясь. Взорвалась сверхновая – один потенциал энергии, образовалась черная дыра – другой. Это энергетическое движение происходит ежесекундно, и если кажется, что сейчас ничего не происходит и всё стоит на месте, это всего лишь иллюзия, и в сущности перемены уже произошли. В космическом смысле.

– Хм, любопытно, – потёр подбородок мой пустынный проводник. – Значит, я за иллюзию движения, а ты за иллюзию покоя.

– Ну да, взять хотя бы зыбучий песок в пустыни, это уже какое-то изменение в пространстве. Как ты это объяснишь?

– Может это «кротовые норы» во вселенной?

– То есть?

– А как происходят твои путешествия во времени? Если гипотетически предположить, что вселенных бесконечное множество с самым немыслимым количеством вариантов происходящего, то ежедневник просто отправляет тебя в параллельную вселенную с помощью «кротовой норы», имея